— Сима, красотка, я так тебе рада! Ты как всегда — само совершенство. — Надя щебетала, прижимая руки к щекам. — Боже! Украшение! КАРТЬЕ?! Принц у тебя, не иначе. От него? По глазам вижу — да. Мечтаю о встрече!
Сима передала фрукты, что-то к столу.
— Ну даёшь, это же не пир! У тебя тут угощений на целое состояние. Проходи. Хочешь — не разувайся. Хотя нет, босиком будешь прекрасна.

— Таня, это Сима, моя подруга из музея. Сима — Таня! Бывшая однокурсница, любимая заводила, хотя и всегда была отличницей! Как уживалось?

— Ну, располагайтесь, я всё разложу. Мы неофициально — коллажи, фрукты, и, если повезёт, немного самопознания, — сказала Надя и пошла на кухню.
Сима молчала. Таня болтала вином в бокале, подложив под себя ногу, гладила рыжего кота, листала журналы — будто искала не картинки, а что-то важнее. Может, судьбу. Сима, с прямой спиной, в длинном платье, чувствовала себя здесь чужой.

Надя вернулась, раздала ножницы, выдала инструкцию, и они погрузились в работу. Сима выбрала картинку с яхтой. Потом — уютную спальню. Пару книг на полке. Всё было аккуратное, мягкое, выверенное. Такое же, как её речь. Так же, как её лицо.
— У тебя всегда так красиво, — сказала Надя.
Сима кивнула. Ей хотелось, чтобы в коем-то веке не было красиво. Ей хотелось, чтобы картинки помогли ей понять, чего она сама хочет. Но слишком давно никто об этом не спрашивал ее, а она сама разучилась.
Таня клеила быстро, рвано. На её листе всё двигалось: цвета, люди, буквы. Временами она по-детски высовывала кончик языка. Смешивались горы и белое платье, кабриолеты и красные кеды, а бисерные нити ложились на ватман рядом с новым макбуком.