Сима и Тимофей отмечали новогоднюю ночь в Галерее, на закрытом мероприятие для художников, клиентов и меценатов.
За два часа до полуночи Галерея была готова к приёму гостей. Залы подсветили мягким светом, у входа стоял высокий стол с шампанским, кураторы переговаривались с коллекционерами, играл саксофон.
Тимофей пришел в 21:45. Он задержался на входе, оглядывая зал, пока Сима что-то объясняла ранним гостям возле инсталляции. Казалось, что Сима — сам свет, и, говоря с гостями, вовлекает их в своё сияние. Мужчины выпрямляли спины, женщины лучились улыбками и тянулись к ней.
Через несколько минут он вышел из полумрака и приобнял её за плечи.
— Привет. Я думала, ты застрял в пробке.
— Я пришёл вовремя, родная. Просто смотрел, как ты тут всех строишь, — он улыбнулся, — хотя прости, это неприятное слово. Как они слетаются все к тебе, как бабочки на свет.
Симу окликнул импозантный мужчина. Сима двигалась легко, будто зал был её территорией. Её кружило будто в танце — пара слов с давним клиентом, фотография с блогерами, светский журнал перехватил для видео-интервью.
Куратор галереи пожал Тиму руку и сказал:
— Серафима — лучшее, что случалось с нашим местом. Она притянула такие имена и таких инвесторов, что скоро будем брать NDA у тех, кто захочет заглянуть даже к нам в окно.
Они чокнулись бокалами, пожелали друг другу хорошей ночи.
Тима проводил взглядом фигуру любимой и удивился, как редко видел её такой — собранной, уверенной. Вдруг она споткнулась и выронила из рук бокал, тот разлетелся на сотни осколков. Сима растерялась, схватилась руками за щеки, пылавшие от стыда. Тим подлетел.